Приказ суровый , волевой
Войдет в мой зад он, не иначе
Как в ходит гость ко мне домой
Я пригласить сама должна
И быть послушна и мила
Но вот какая не задача
Ведь попка девственна моя
И вот настал тот час заветный
Не смею мыслить ни о чем
Как кроме что мой анус мелкий
Будет разорван палачом
Рука тихонько натирает
Заветный нежный кругляшок
А сердце страстно замирает
И вот толчок, ещё толчок
Боль, унижение, страх, волнение
Всё закружилось предо мной
Вот так чудесное творение
Становится анальную рабой.
Четвёртый час на холоде, почти что на морозе.
Четвёртый час – и тело коченеет на ветру.
Я на коленях у ворот, сижу в неловкой позе.
Ещё примерно столько же – и к ночи я умру.
Какую пытку изобрёл Хозяин для любимой!
Вокруг сугробы до колен, на улице зима,
Дом в стороне от всех дорог, машины едут мимо,
Собачий холод на дворе, а я обнажена...
Проступок, что и говорить, серьёзней не бывает...
Я знала, как мне за него придётся заплатить.
Я караул несу в лесу, где ветер завывает,
В надежде снова для себя прощение купить.
И я сижу не шевелясь, не шелохнувшись даже,
Ничто меня не держит – ни верёвка, ни узда.
Как долго просидеть смогу, того никто не скажет,
Я замерзаю на снегу до страшного суда.
Я не последняя в ряду нарушивших законы.
Что стало с ними, прежними, никто не скажет мне.
Простили – и пустили с молотка с аукциона?
А может, в жертву принесли владычице-зиме?
Я засыпаю и, наверное, останусь здесь навеки,
Как мраморная статуя у запертых ворот.
Дыханье стало ледяным, и я смыкаю веки:
Надежды на прощенье нет, Хозяин не придёт...
Но чудятся шаги сквозь сон болезненный и ватный,
Мерещится скрип петель у ворот особняка
И голос... Это Мастер вышел взять меня обратно?
Приду ли я в себя от ледяного столбняка?
«Ты долго умоляла отпустить тебя на волю.
Ты трижды повторила, что уходишь насовсем.
И ты ушла, и я в тот раз уйти тебе позволил.
Зачем же в этот вечер ты наделала проблем?
Ты плакалась о том, что жить тебе невыносимо
В цепях и в рабской клетке, без надежды на побег.
Зачем же ты оставила в лесу свою машину,
Пришла сюда и села голой задницей на снег?
Уселась, гляньте на неё! Упрямая, зараза...
Но даже я в конце концов был вынужден признать:
Дойти до самого конца никто не смог ни разу.
Упорства и терпения тебе не занимать.
Напомнить наши правила? Ты, видимо, забыла:
Вернуться можно только раз и только навсегда.
Наденешь снова кандалы, которые носила?»
И я склоняю голову и отвечаю: «Да».
«Отныне за провинности ты будешь бита плетью,
А будешь мне перечить, так отведаешь хлыста.
И днём ходить, и ночью спать в затянутом корсете.
Пойдёшь ли на такое?» Я киваю снова: «Да».
«На каторге, куда ты собираешься вернуться,
Амнистии не будет ни за что и никогда.
Ты понимаешь?» Я не сплю, но хочется проснуться.
Я выбрала заранее и отвечаю: «Да».
Да, я ушла, не выдержав, к концу второго года,
Воспользовалась девочковым правом на уход.
Но вскоре поняла, что такова моя природа:
Мне плохо без Хозяина, а он не позовёт...
А в комнате гостиной пламя жаркое пылает.
До самых мелких косточек застыло всё во мне.
Меня несут к камину и руками растирают,
Укутывают пледом и кладут лицом к стене,
А в ней висят вмурованные цепи и ошейник.
Мне страшно и восторженно, я счастлива опять:
Я так успела пожалеть о принятом решеньи!
Хозяин, поскорей меня велите заковать!
Хозяйская рука лежит на девичьем затылке:
«Получишь цепи, и плетей, и рабскую тюрьму.
Всё будет завтра, а пока глотни-ка из бутылки,
Расслабься, успокойся: торопиться ни к чему.
В подвал отправишься потом. Лежи, отогревайся.
Не ждал тебя. Но я там ничего не поменял.
Там всё, как было при тебе, и все твои девайсы
Скучали в ожидании – и кожа, и металл.
Подумать только, до чего додумалась, паршивка!
А ты ведь не какой-то анимешный персонаж.
Едва слетела вся твоя невольная прошивка,
Ты вздумала вернуться и затеяла шантаж!»
А я лежу и в негу постепенно погружаюсь
И подгребаю под себя браслеты кандалов.
Я засыпаю и во сне тихонько улыбаюсь.
Не надо больше холода, не надо больше слов.
Мне удалось вернуться после глупого ухода,
И я шепчу растаявшей Снегурочкой в бреду:
«Спасибо тебе, Господи, за снежную погоду!
Мне удалось вернуться, и я больше не уйду».
*
Танука
я в общем еще не такая Снегурочка, но не могу не восхититься вашими рифмами, Браво!!!!
to Танука -
я в общем еще не такая Снегурочка, но не могу не восхититься вашими рифмами, Браво!!!! Спасибо! Очень приятно такое слышать.
Это сообщение отредактировал Танука - 09-11-2020 - 21:11
Когда заходит в АНУС он.
И до оргазма пять минут,
Когда с любовью вас суют.
Это сообщение отредактировал Челенджер - 28-12-2020 - 19:13
Мой латекс чёрный, словно ночь, и гладкий, как стекло,
Надеть его без помощи непросто.
Но если некому помочь, мне тоже повезло –
Я гибкая и маленького роста.
Кэтсьют с застёжкой на спине, блестящий и тугой –
Я буду в нём как статуя из нефти.
Когда я в нём (а он на мне), у зрителя порой
Нужда возникнет в психотерапевте!
Потом что хочешь надевай: ты словно нагишом,
Но разве можно без любимых масок?
Лишь губки открывает миру чёрный капюшон,
Отверстия для носика и глазок.
Произойдёт опять преображение моё
До горничной (а может, гувернантки) –
Настал черёд надеть моё особое бельё,
Которое положено служанке.
Туги и тяжелы на вид обычные чулки
(Отлитые из латекса, конечно),
Немножечко малы, но если б были велики,
Смотрелись бы не так уж безупречно.
Тут лишними не будут и подвязки с пояском –
Страховка, чтоб чулочки не сползали,
Забытая причуда, вид которой незнаком,
Но не забудешь, если показали!
И надо затянуться в толстый латексный корсет
С железными костями и шнуровкой.
Возможности согнуться у рабыни больше нет,
Движения становятся неловки.
О трусиках и шортиках ты даже не мечтай:
Здесь только панталончики в почёте.
Резиновому чёртику – резиновый хентай,
Где каждая деталька на учёте!
А чтобы взор мужской наш образ лучше привлекал,
Подъюбник надеваем непременно,
Да только не такой, чтоб намокал и прилипал
(Мой, например, из полиэтилена).
Ах, платьице короткое с оборкой кружевной
И фартуком из беленькой резины!..
Да никакая плётка не проделает со мной
То, что творят корсет и дисциплина!
Перчатки и заколка на короткий паричок –
И крутится у зеркала девчонка,
То поправляя чёлку, то слетевший башмачок,
То фартук, то подвязки, то юбчонку...
Красивее не станешь ты, вертись иль не вертись,
Но сущность облачения не в этом:
Когда мы делом заняты, подобный аскетизм
Добавит платью чёткость силуэта.
Потом придёт Хозяин и добавит мелочей
(Уж в этом он отчаянный затейник!)
Оковы, от которых у рабыни нет ключей,
Намордник с кляпом, цепи и ошейник...
Мне тяжело работать, видеть, слышать и дышать
(Противогаз добавит беспокойства),
Но не моя забота и не мне уже решать,
Как выдержать такое неустройство.
И разве изначально мы свободы лишены?
Я выбрала свой путь не по рожденью:
Внутри своей кандальной и резиновой тюрьмы
Я тоже утопаю в наслажденьи.
Ведь чувство осязанья обострилось в сотни раз
Под тонким слоем латекса и смазки,
И потерять сознание я запросто сейчас
Могу от самой лёгкой в мире ласки!
Хожу, скрипя резиной и цепочками звеня,
Растягивая время бесконечно.
Спасибо, Господин, что Вы так любите меня!
И я принадлежать Вам буду вечно!
*
Танука
____
© (илл.) - CommanderRub
Это сообщение отредактировал Танука - 14-02-2021 - 13:03
Танука, эффектные завораживающие восхитительные произведения.
Мерси :)
Послушайте!
Ведь, если латекс
надевают –
значит – это кому-нибудь нужно?
Значит – кто-то хочет,
чтоб они были –
эти резинки на нём? –
Их он тянет натужно,
Двигаясь медленно и аккуратно,
смазывает силиконом от пыли,
чтобы сияли!
И не допускай суеты – порвёшь!
А далее,
днём
он входит к своей Госпоже,
виновато встаёт перед ней на колени,
в ногах ощущая
невольную дрожь,
плачет,
целует ей руку,
просит –
чтобы она у него была всегда!
Клянётся,
души в ней не чая,
что не перенесёт одиночества муку
И просит подачки:
Быть подле неё –
резиновой куклой,
пони,
собачкой,
Мальчиком для битья – да! –
просто так,
без причины.
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно,
Не видя других – не мужчина,
а облако в штанах.
Послушайте!
Ведь, если латекс надевают –
значит – это кому-нибудь нужно?
Значит, кому-то необходима
Такая картина?
Кончаю,
нах!
*
Танука
Человек состоит из руки,
Из руки и ноги,
Из руки и ноги,
И шеи!
Чтобы власть показать
Надо цепи нам взять
И браслеты нам взять –
Вот такая игра,
Та-ра-ра, та-ра-ра –
Ура!
А ещё надо взять кандалы
Для его кабалы,
Для его кабалы
И боли!
Чтобы раб поутру
Не бродил по двору,
Та-ра-ра, ту-ру-ру,
Та-ра-ра, ту-ру-ру,
Мы посадим его в конуру –
Уру!
А потом мы глядим: поутру
Из его конуры,
Из его конуры,
В пол-аршина,
Та-ра-ра, ту-ру-ру,
Та-ра-ра, ты-ры-ры –
Вылезает такая пружина
И лает: «Кры-кры!»
Зачем нам другая причина?
Уры!
*
Танука
Это сообщение отредактировал Танука - 26-03-2021 - 20:59
Не слова, а звуки!
И ласкает прямо слух
Поэзия Тануки...
Это сообщение отредактировал lyubitel kisok - 25-03-2021 - 14:25
Спасибо. Кроме меня здесь почти никто уже не публикует стихи. Да и я уже редко пишу. Грустно. Похоже, всем наплевать. Да и темы исчерпаны.
У Вас восхитительные и чувственные стихи!
Спасибо!
Очень жаль что здесь публикаций всё меньше и меньше.
К твоим губам
Однажды прикоснувшись,
Я у твоих, навек,
Остался ног,
Тебя хочу,
С утра едва проснувшись,
В реальности,
В стихах и между строк!
Я под гипнозом, приворотом?
Я не знаю!
Возможно это некий способ
Сбросить стресс ?
От вожделенья,
Голову теряю,
Назвали лизингом, увы,
Не тот процесс!
Хочу Тебя,
В любых возможных позах,
В любых местах,
Хоть в лифте, хоть в метро!
Да хоть на клумбе,
В астрах или розах,
При свете дня
Или когда темно!
Хочу Тебя,
В примерочной и в баре,
На остановке,
Уж не обессудь,
На пианино,
Подоконнике,
В подвале,
Ты только в платьице
Одеться не забудь!
Ты - мой суккуб,
Не знающий поблажек!
Ты - мой наркотик,
Сладостный искус!
И если это всё,
Закончится однажды,
Твой буду помнить,
Охуенный вкус!
Maks Tern
Сердце в клетке трепещет птицею,
Накачав дофамином ночь,
Слишком много
Моральных принципов,
Их с одеждой отбросим прочь,
От стыда багровеют щёки,
От желанья кипит внутри,
И твердеют соски, невольно,
На вздымающейся груди,
Обречённо глаза отпустишь,
Но смеясь уголками губ,
И на мраморной, тонкой шее,
Твой ошейник я застегну,
Пальцы ловко, упрямо, смело,
Будто током тебя разя,
Оплетают нагое тело,
Раскалённое до бела,
Тонкий жгут не оставит шрамов,
Цель Шибари - отнюдь не боль,
Он скорее излечит раны,
Будто истинная любовь.
Это чувство на грани фола,
Доверять так чужим рукам,
Ощущая как шёлк верёвки,
Прикасается к позвонкам,
Как немеет в истоме тело,
Щеки лавой давно горят,
В предвкушении, неохотно,
Ты отводишь свой жгучий взгляд,
Вышиваю рисунок дивный,
Поверх бархатной,
Нежной кожи,
Опрометчиво и наивно,
Отдаёшь мне свою свободу,
Жгут царапает кожи бархат,
Обвивая корсетом грудь,
Это сила, и это слабость,
Не позволю передохнуть,
Мой узор завершён, почти что,
Лишь один мне остался ход,
И последний, заветный узел,
Меж дрожащих ложится ног….
Я глаза завяжу, не бойся,
Ты сегодня в плену моём,
Очевидно что ночь, без спросу,
Нас сплетает тугим узлом
Стеарина стекают капли,
По груди, животу и бёдрам,
Воск расплавленный, отчего-то,
Ощущается вдруг холодным,
Притворяться уже не в силах,
Мы об этом давно мечтали,
Это чувственно и… красиво…
Мы с тобою - рабы Шибари…
Maks Tern
В тихом омуте - черти водятся,
В карты режутся, до утра,
От того и бодрит бессонница,
Угольками блестят глаза,
Приключений чертям тем надобно,
Воля - это не частый дар,
Потому и скребутся, жалобно,
Разжигая в душе пожар,
Подвывают ночами длинными,
Шепчут нА ухо ерунду,
И толкая на поле минное,
Исчезают всегда к утру,
Оставляя постель измятую,
Снова выхлебав весь абсент,
Обнаженную и распятую,
На запястьях - следы от лент...
Пустота на душе, как водится,
Но улыбка опять искрит,
В тихом омуте черти-пьяницы,
Полируют в груди гранит,
Рядом жертва Твоя раскинулась,
Вновь попав под лукавый взгляд,
Знать, вчера, на него накинулся,
Из чертей боевой отряд,
Соблазнял, угрожал, упрашивал,
И на ухо шептал о том,
Что на утро, пожалуй, стыдно,
Хлеб вкушать этим самым ртом,
Рот был занят всю ночь, на полную,
Зацелованы губы всласть,
Мышцы ломит истомой сладкою,
Тело всё ещё жжет экстаз,
Госпожа и раба покорная,
Черти в ухо ревут: на бис !
И губами спешишь исполнить Ты,
Этот мелкий чертей каприз…
Чтоб молится потом столь истово,
Взор не пряча бесстыжих глаз,
Обещая себе так искренне,
Будто это в последний раз…
Черти курят не благовония,
Выдыхая сплошную тьму,
Ощущая души агонию,
Ты, опять, позвонишь Ему…
Maks Tern
вновь станет яркой, молодой
и ты порадуешь вагину
терпения жгучею игрой.
Никогда не скажу это всем,
Что участвую в БэДээСэМ.
Одеваюсь я в латекс и кожу
И мужчинами так верховожу.
Издеваюсь над ними, шутя,
Но они очень страстно хотят,
Чтобы я их по попе хлестала
И приятно от боли им стало.
Помню в детстве ходили в поход
И в палатках встречали восход.
Мы с девчонками парней ловили
И стянув с них трусы, палкой били.
Прям по заднице шлёпали: хрясь!
А потом отпускали, смеясь.
Но попался любитель однажды,
Мы его даже шлёпали дважды,
Он тащился от боли, дурак,
Аж писюн свой от счастья напряг.
Мы тогда помню так удивились,
И над ним от души порезвились.
Мне понравилось бить мужиков,
Унижать, им давать тумаков.
И теперь я луплю их нещадно,
Обзывая при этом площадно.
Обожаю эрекцию их
От плетей и сапожек моих.
Рада я быть пред ними без платья,
Ведь за это солидно мне платят.
Моё
Никогда не скажу это всем,
Что участвую в БэДээСэМ.
Одеваюсь я в латекс и кожу
И мужчинами так верховожу.
Издеваюсь над ними, шутя,
Но они очень страстно хотят,
Чтобы я их по попе хлестала
И приятно от боли им стало.
Помню в детстве ходили в поход
И в палатках встречали восход.
Мы с девчонками парней ловили
И стянув с них трусы, палкой били.
Прям по заднице шлёпали: хрясь!
А потом отпускали, смеясь.
Но попался любитель однажды,
Мы его даже шлёпали дважды,
Он тащился от боли, дурак,
Аж писюн свой от счастья напряг.
Мы тогда помню так удивились,
И над ним от души порезвились.
Мне понравилось бить мужиков,
Унижать, им давать тумаков.
И теперь я луплю их нещадно,
Обзывая при этом площадно.
Обожаю эрекцию их
От плетей и сапожек моих.
Рада я быть пред ними без платья,
Ведь за это солидно мне платят.
Шикарно! Аплодирую стоя !!
Самый длинный и самый толстый! С ним я ласкова и нежна.
Обожаю, когда я сверху, доставляя султану кайф,
Он оценит мою фигуру, ощущаю я сразу драйв.
Подтвердить это могут также все другие жёны его,
И наложницы, и одалиски, фавориток большинство.
Выпирает в его шальварах это самое день и ночь.
Больше я в жизни не видала, чтобы был у кого точь-в-точь.
У визиря и янычаров - поскромнее, я вам не вру.
И поэтому я скучаю по султанскому секс-шатру.
А у нашего у султана, - говорю как его жена, -
Самый длинный и самый толстый! С ним я ласкова и нежна.
Обожаю, когда я сверху, доставляя султану кайф,
Он оценит мою фигуру, ощущаю я сразу драйв.
Подтвердить это могут также все другие жёны его,
И наложницы, и одалиски, фавориток большинство.
Выпирает в его шальварах это самое день и ночь.
Больше я в жизни не видала, чтобы был у кого точь-в-точь.
У визиря и янычаров - поскромнее, я вам не вру.
И поэтому я скучаю по султанскому секс-шатру.
С возвращением!
и с новым вдохновением!
Мне наручники руки сковали.
Не могу убежать, ты такой сексапил,
Преступаю законы морали.
Ты пытаешь меня недостатком любви,
Поцелуев и ласки, начальник.
Снисхождение всё же ко мне прояви,
Не смотри на меня так, охальник.
Не хочу прикрываться ненужным стыдом,
Бунтовать я не буду ни разу.
Я устрою на нарах с тобой чудный дом,
Отдаваясь тебе по приказу.
Ты меня под арест, полюбив, посадил
Мне наручники руки сковали.
Не могу убежать, ты такой сексапил,
Преступаю законы морали.
Ты пытаешь меня недостатком любви,
Поцелуев и ласки, начальник.
Снисхождение всё же ко мне прояви,
Не смотри на меня так, охальник.
Не хочу прикрываться ненужным стыдом,
Бунтовать я не буду ни разу.
Я устрою на нарах с тобой чудный дом,
Отдаваясь тебе по приказу.
Много интересных тональностей. Спасибо за поэзию и честность.
Играла в крестики шнуровка
На тонкой девичьей спине,
И было больно и неловко
В корсет затягиваться мне.
Но восхитительно тугие
Объятья боли он творил
И незнакомые, другие,
Мне ощущения дарил.
Играл в чулки прозрачный латекс,
В перчатки, платье и фату,
Даря мучения и сладость,
Изображая наготу.
Играл в бельё прозрачный пластик –
Тончайший полиэтилен,
Стирая ножки, словно ластик,
От каблуков и до колен,
А также от колен и выше,
До тонких кружев в аккурат;
Почти не виден и не слышен
Его стеклянный водопад.
И, тоже в роли части тела,
Специально сделан на заказ,
Смешно, нелепо, неумело
Играл в лицо противогаз,
Желая стать второю кожей
На время или навсегда.
И максимально не похоже
Лицо на девичье тогда:
Я словно кукла или робот –
Безлика и ослеплена,
А тот противогазный хобот
Из мухи сделает слона.
Теперь пожалуйте в застенок,
Где продолжается игра,
Там декорации для сценок:
Ошейник, цепь и конура.
В подвале в роли подземелья,
Где на камнях блестит роса,
Сыграть решила в ожерелье
На мне стальная полоса.
И вот, когда пора настала
Сойтись железному кольцу,
Я очень быстро осознала,
Что эта роль ему к лицу:
Куда там кожаный ошейник
С замком и даже с бубенцом!
И может ли какой-то швейник
Сравниться силой с кузнецом?
А дальше – больше: где граница,
Что надо в цепи заковать?
Железу нужно покориться,
А покорившись – проиграть!
И вот при строгом Господине,
Легки, а может, тяжелы,
Весь год на девочке-рабыне
Играют цепи в кандалы.
На игровом Хозяйском поле
Она – игральный леденец.
Играла девочка в неволю –
И доигралась наконец.
*
Танука
______________
Двести лет тут не была. Даже картинку не знаю, как теперь пристегнуть.
Тут лежит
Это сообщение отредактировал Танука - 03-08-2023 - 15:12
"Играла девочка в неволю"
Играла в крестики шнуровка
На тонкой девичьей спине,
И было больно и неловко
В корсет затягиваться мне.
Но восхитительно тугие
Объятья боли он творил
И незнакомые, другие,
Мне ощущения дарил.
Играл в чулки прозрачный латекс,
Играл в перчатки и фату,
Даря мучения и сладость,
Изображая наготу.
Играл в бельё прозрачный пластик –
Тончайший полиэтилен,
Стирая ножки, словно ластик,
От каблуков и до колен,
А также от колен и выше,
До тонких кружев в аккурат;
Почти не виден и не слышен
Его стеклянный водопад.
И, тоже в роли части тела,
Специально сделан на заказ,
Смешно, нелепо, неумело
Играл лицо противогаз,
Желая стать второю кожей
На время или навсегда.
И максимально не похоже
Лицо на девичье тогда:
Я словно кукла или робот –
Безлика и ослеплена,
А тот противогазный хобот
Из мухи делает слона.
Теперь пожалуйте в застенок,
Где продолжается игра,
Там декорации для сценок:
Ошейник, цепь и конура.
В подвале в роли подземелья,
Где на камнях блестит роса,
Сыграть решила в ожерелье
На мне стальная полоса.
И вот, когда пора настала
Сойтись железному кольцу,
Я очень быстро осознала,
Что эта роль ему к лицу:
Куда там кожаный ошейник
С замком и даже с бубенцом!
И может ли какой-то швейник
Сравниться силой с кузнецом?
А дальше – больше: где граница,
Что надо в цепи заковать?
Железу нужно покориться,
А покорившись – проиграть!
И вот при строгом Господине,
Легки, а может, тяжелы,
Весь год на девочке-рабыне
Играют цепи в кандалы.
На игровом Хозяйском поле
Она – игральный леденец.
Играла девочка в неволю –
И доигралась наконец.
*
Танука
______________
Двести лет тут не была. Даже картинку не знаю, как теперь пристегнуть.
Тут лежит
Прекрасно!! (3 раза)!!!
Стадия первая – я в отрицанье:
Сводят с ума эти звон и бряцанье.
К пытке такой я привыкну едва ли –
Как же жестоко меня заковали!
Не развела Господина на жалость.
Не развела. Но хотя бы пыталась.
Правда, меня утешает немного
То, что меня наказали так строго:
Пусть на меня эти цепи надели,
Но ненадолго – на день, на неделю.
Надо терпеть: Господин подобреет,
Крепко накажет, потом пожалеет.
***
Только недели свистят, пролетая,
Стадия вдруг наступает вторая:
Я протестую, бунтую – и снова
Я паникую, проснувшись в оковах.
Я не хочу этой тяжести звонкой,
Жить я привыкла свободной девчонкой!
Ну объясните же, сделайте милость,
Чем же плоха я и в чём провинилась?
Бунт усмиряют решётка и плётка,
Клетка, верёвки, ремни и колодка.
И в результате подобного бунта
Я возвращаюсь к начальному пункту.
***
Стадия третья приходит попозже:
Ладно, пускай я рабыня, но всё же
Можно я чуть «посижу на дорожку»?
Можно ещё погуляю немножко?
Можно я стану рабыней кандальной,
Но в перспективе не так уж и дальней?
Может, вы их заклепаете снова
После, когда я к ним буду готова?..
Только напрасно просить об отсрочке –
Не для того я сижу в одиночке,
Чтоб Господин мне сказал: «Ну и ладно,
Будешь готова – вернёшься обратно»...
***
Стадия номер четыре – я снова
Плачу от ужаса плена стального.
Не получилось уйти на свободу.
Это всерьёз и на долгие годы.
Скованы руки, закованы ноги.
Жалость, уныние, страх безнадёги.
И на старуху бывает проруха –
Я окончательно падаю духом.
Хоть бы сказали в письме или словом,
Сколько мне быть в кандалах и оковах!
Но недоступность подобного знанья –
Видимо, часть моего наказанья...
***
Месяц проходит – и я примирилась.
Просто сдалась Господину на милость.
Пусть я цепная рабыня, но всё же
На каторжанку я мало похожа:
Что-то во мне оживает такое...
Я возбуждаюсь – и жажду покоя,
В ограничениях изнемогаю
И привыкаю так жить, привыкаю.
Стадия пятая - это принятье.
Я засыпаю в любимых объятьях,
А облаченье кандально-цепное -
Напоминание, где я и кто я.
***
Мысль каторжанку пронзает простая –
Может быть так, что бывает шестая?
Мастеру я отдалась во владенье
Переплавляя позор в наслажденье.
Вот и оковы принять я сумела
Будто бы это – мои части тела.
Да, я люблю и любима, о Боже!
И наплевать, на кого я похожа!
Срок заключенья истёк? Вот досада!
Можно уйти – а мне воли не надо…
Я бы вернулась в неволю цепную:
Вдруг повезёт – и открою седьмую?
*
Танука
"Шестая стадия принятия"
Танука, Вы как всегда великолепны!!!
К сожалению сам по теме давно не писал, поэтому читаю Вас с удовольствием.
Как приятно быть связанным Вами!
Передать невозможно словами
И Вы даже не знаете сами
Что Ваш плен для меня благодать..
Ваши нежные дивные руки
Обещают мне рай, а не муки,
Даже если Вы просто от скуки
Пожелали мне руки связать.
О вы, моя прекрасная, я- паж, Вы - королева.
О вы, моя прекрасная, я Вас боготворю.
О вы, моя прекрасная, Вы Пресвятая Дева
И я за то, что Вы со мной судьбу благодарю.
Вами связан я в кружеве белом,
Провожаю Вас взглядом несмелым.
Я Вас чувствую связанным телом,
Будто я рядом с Вами лежу.
Вы богиня моя, Вы царица,
Я готов на Ваш образ молиться.
Даже если Вы будете злиться,
Всё равно я об этом скажу.
О вы, моя прекрасная, я- паж, Вы - королева.
О вы, моя прекрасная, я Вас боготворю.
О вы, моя прекрасная, Вы Пресвятая Дева
И я за то, что Вы со мной судьбу благодарю.
"Шестая стадия принятия"
Очень понравилось, глубина и проницательность. Спасибо.